smirennyj_otrok | Entries tagged with бывает

Аббат Потон руководил монастырем св. Винцентия на реке Вольтурно в Италии. В 783 году король франков Карл Великий узнал, что он не хочет молиться за его благополучие, ругает оккупантов-франков и вообще много треплется. Король велел сместить Потона за государственную измену — infidelitas.

За опального аббата вступился папа Адриан I. Во-первых, написал он королю, монахи единодушно просили простить Потона и уверяли, что все обвинения ложные. Во-вторых, у него хорошо получалось руководить трудновоспитуемой компанией монахов.

Король внял просьбе папы и поручил ему самому расследовать дело и вынести вердикт. Адриан занялся расследованием и выяснил, что монахи перессорились между собой: одни поддерживали бывшего настоятеля, франка Амвросия Аутперта, другие — лангобарда Потона. Папа вызвал их всех в Рим, но Аутперт неожиданно умер, зато Потон привел с собой старших монахов, готовых дать показания в его пользу. Папа Адриан стал вершить суд «вместе с почтеннейшим и святейшим архиепископом Поссессором и Ансоальдом, аббатом досточтимого монастыря святого Петра, а также с аббатом Аквилином из Барреи м Рагинбальдом, аббатом досточтимого монастыря святой Богородицы, совместно с Гизульфом, аббатом досточтимого монастыря святого Петра, герцогом Хильдепрандом, Таципертом и Прандулом, и в присутствии наших служителей — библиотекаря Феофилакта, сацеллария Стефана, нотария Кампула, дукса Теодора и многих других».

Прежде всего судьи выслушали монаха по имени Родикауз (=Хродегауд). Вот что он рассказал. Однажды, когда монахи по обыкновению пели псалом за здравие короля и его семейства, Потон неожиданно встал и ушел. Из-за этого у него начались проблемы. Аббат сказал монаху, что так вышло по недоразумению, монах ответил что-то благочестивое, аббат разозлился и выпалил: Да если бы я не беспокоился за свой монастырь, я бы прямо назвал короля собакой. Да чтоб им всем сдохнуть, этим франкам, а кто из них останется, тех я одним пальцем раздавлю.

Судьи велели Потону сказать что-нибудь в свое оправдание. Аббат сказал, что в их монастыре всегда молились за короля и за его семейство. В тот раз, когда пели псалом, он внезапно вспомнил о неотложных делах по хозяйству, и ему пришлось уйти. В общем, его неправильно поняли: произошло обычное недоразумение, такое с каждым может случиться. На короля и на франков он вовсе не ругался, монах все переврал. На самом деле он, Потон, сказал тогда: Если бы не монастырь, то я давно ушел бы в такое место, где до меня никому дела бы не было. А остальное все враги придумали.

Судьи дали слово монахам. Те с видимым удовольствием рассказали, что обвинителя Родикауза недавно застали в интимной обстановке с племянницей. За это ему запретили служить. В общем, он плохой человек, не его дело обвинять отца настоятеля.

Герцог Хильдепранд поставил перед судьями трех монахов, старых противников Потона. Они поведали, что хотели подать на него жалобу королю, но Потон посадил их в тюрьму. На это аббат возразил, что монахи хотели вовсе не к королю поехать, а просто бросить святую обитель и вернуться на свою блевотину. И вообще, добавил Потон, меня там не было, и я ничего об этом не знаю.

После этого судьи стали консультироваться с церковными правилами. Они решили, что к делу подходят каноны против монахов-заговорщиков (Халк. 18) и против обвинителей с дурной репутацией (Халк. 21, Апиарий 8). Ознакомившись с этими канонами, судьи не нашли за Потоном никакой вины, тем более что он очистил себя клятвой. Для верности папа велел пяти франкским и пяти лангобардским монахам поклясться, что они никогда не слышали от Потона ничего предосудительного. Монахи отправились к королю Карлу, чтобы он восстановил Потона в должности аббата. Папа Адриан дал им письмо для короля, в котором уверял, что итальянские церковники не замышляют никакую измену, и что «ваши радости — наши радости» (quia causa uestra nostra sit et nostra uestra).

Codex Carolinus 66–67 (MGH Epp. 3, 593–7)

1. Патриарх Аквилейский и его 12 каноников необдуманно отправились грабить своих духовных конкурентов и попали в плен к венецианцам. Чтобы получить свободу, патриарх среди прочего обещал каждый год дарить венецианскому народу быка и 12 свиней. Свободу он получил и обещание выполнил. Быка-патриарха и свиней-каноников торжественно приводили на площадь Сан-Марко, где вершили над ними суд в присутствии дожа и Большого совета. Им выносили смертный приговор, резали, жарили и ели на месте. Прошли столетия. В Аквилее не стало ни патриарха, ни каноников. Но венецианцам было жалко отменять праздник. Поэтому правительство согласилось покупать быка и свиней за счет бюджета.

2. На Генеральных штатах в Блуа (1588 год) от французского правительства поступило предложение — ради экономии бюджетных средств перевести судей на самообеспечение: сколько штрафов судья сможет выписать, такое жалованье он и получает. Как ни странно, парламент сходу отклонил эту идею.

Центральное место в житии Раббана Хормизда, жившего в седьмом веке, занимает описание его героической борьбы с неправильно верующими христианами. Хормизд был несторианином, а его противники принадлежали к яковитской церкви. Собственно, как объясняется в житии, их вообще трудно было назвать христианами. Основоположник их веры Кирилл (Александрийский) учился в Египте у колдуньи, которая сделала из него священника демонов и служителя чертей. Более того, колдун Маркион спрятал во всех яковитских храмах и алтарях миниатюрных идолов, в каждом из которых сидело по демону. Еретики-сатанисты надеялись, что эти идолы принесут им удачу и избавят от ночных чертей, оборотней и блуждающей нечистой силы.

Святой Хормизд не на жизнь, а на смерть схватился с обитателями большого яковитского монастыря Мар-Маттай, который именуется в житии не иначе как бордель и кабак. Сначала он украл идола, спрятанного в гробнице святого Маттая, и тем самым лишил еретиков покровительства сатаны. Притворившись беглым старым рабом, Хормизд сыграл на жалости монахов, которые пустили его переночевать. Тогда он унес идола, чтобы показать всем христианам сущность «веры Кирилла и обманщика Маттая и ночных египетских чертей».

С помощью высшей силы Хормизд снова посетил яковитский монастырь и проник в сокровенные мрачные покои сынов тьмы, то есть в монастырскую библиотеку. По молитве святого излился для него небольший водный источник, и была вода его густой и зловонной. И увидел Раббан, что воды, истекавшие из того источника, были подобны зловонным отходам человеческого тела. Без промедления с великой ревностью ревнителя взял он книги, стоявшие рядами в библиотеке, и осквернил их водой, и погрузил их в воду, так что были они уничтожены и стали совершенно негодными. И когда сделал это Раббан со всеми книгами и завершил свое дело, источник немедленно иссяк.

Под впечатлением от жития Уоллис Бадж охарактеризовал Хормизда как «персидского фанатика-несторианина с ограниченными интеллектуальными способностями, но сверх меры преисполненного того религиозного энтузиазма и мистицизма, который характерен для натуры в высшей степени одухотворенной, воспитанной чрезмерными постами и молитвами, воздержанием, самоотречением, наготой и добровольной бедностью».

Легендарный вандализм святого Хормизда в конечном счете аукнулся обитателям его собственного монастыря. В 1850 году его в очередный раз разграбили курды. Часть книг старой патриаршей библиотеки они порвали и изгадили. Уцелевшие рукописи монахи собрали и сложили в отдельном строении, которое находилось на склоне горы. Ночью прошел дождь, с горных вершин обрушились потоки воды. Больше тысячи рукописей было безнадежно испорчено и утрачено навсегда.

В городе Омске есть местный святой - архиепископ Сильвестр Ольшевский. Он возглавлял сибирское православие при Колчаке и, если верить официальной биографии, был умучен большевиками. Как-то так: "Архиепископ без колебаний остался в захваченном гонителями христианства городе вместе со своим духовенством и паствой. Захватив город, большевики сразу же арестовали мужественного святителя. Архиепископ Сильвестр был заключен в тюрьму, где в течение двух месяцев его истязали, требуя от него покаяния. Ничего не добившись, безбожники подвергли святителя жестокой и мучительной смерти. Прибив его руки гвоздями к полу и таким образом распяв, они раскаленными шомполами прижигали его тело, а затем раскаленным докрасна шомполом пронзили сердце. Архиепископ Сильвестр принял мученическую кончину 26 февраля 1920 года" (сообщает Омская епархия).

Когда в Омске раскопали фундаменты дореволюционного собора и нашли там могилу, которая скорее всего принадлежит Сильвестру, эта история получила продолжение. Оказывается, верные люди добыли тело замученного архипастыря, тайно похоронили в соборе, "под мраморной плитой под лестницей", и замаскировали могилу "под пол в комнате, где проводились заупокойные богослужения" (впрочем, по другой версии, тело "было тайно захоронено палачами", отсюда). В гроб положили "четырёхгранный гвоздь, как орудие пыток и казни священномученика" (опять Омская епархия), или "металлический стержень — своеобразный символ мученической кончины" (так считал омский митрополит). Впрочем, определить причину смерти погребенного экспертам не удалось.

Не так давно омская архивная дама нашла письмо некого омича с воспоминаниями о Сильвестре. Там говорилось, что большевики, захватив город, выгнали его из архиерейского дома. Поэтому Сильвестр жил у соборного настоятеля до самой смерти от болезни в начале 1921 года. Дама заинтересовалась этой историей и отыскала загсовскую запись о смерти архиерея. Оказалось, что на самом деле Сильвестр умер 10 марта 1920 года от "кишечного рака". Архиерей скончался в частном доме, и его смерть засвидетельствовал врач. Похороны, как сказано в записи, состоялись в соборе (источник).

Получается, что официальная версия кончины архиепископа Сильвестра не имеет ничего общего с действительностью. Всю эту леденящую историю придумал в девяностых годах местный краевед, которого "потрясла" "жизнь Сильвестра во благо церкви и трагическая кончина его во имя веры". Естественно, краевед написал, что восстановил биографию архиерея по архивным источникам, и все "историки и архивисты" знали о гибели Сильвестра, хотя писать об этом "по определенным причинам было невозможно" (такой же аргумент использовался в легенде о мумии Александра Свирского). Краевед впарил свои фантазии омским батюшкам, которые тоже прослезились и организовали канонизацию.

Много чего можно сказать о творческих успехах автора леденящей истории, который "за долгие годы краеведческой деятельности... написал 8 книг и около 2000 статей" (вики) и "более пятнадцати лет" работал "над восстановлением истории омского православия" (см.). Вообще-то было естественно предположить, что архиерей, пропавший из поля зрения в первые годы советской власти, был умучен большевиками. Даже некоторые современники считали, что Сильвестр скончался под арестом (см.). Протопресвитер М. Польский тоже думал, что архиерей "умер в Омской тюрьме в марте 1920 г." Ну а если почитать книжку Мельгунова о "красном терроре", то можно было додумать и остальное.

История с Сильвестром - прекрасный пример живучести агиографического сознания. Точно так же работали многие сочинители христианских бестселлеров. Нередко в их распоряжении была только могила какого-нибудь мученика, которая становилась все более популярной среди благочестивых людей. Возникал спрос на агиографическую легенду: людям было недостаточно знать имя мученика, им хотелось услышать о его подвигах, а никто из местных уже не помнил, когда и как погиб этот мученик (я не говорю о тех случаях, когда сама могила обреталась методом чудесного откровения). Рано или поздно какой-нибудь местный грамотей в меру своих способностей придумывал житие мученика. В основном агиографы оперировали "фактами", заимствованными у предшественников, иногда добавляли какие-нибудь местные подробности, но чаще всего использовали воображение. Как правило, они соблюдали меру, но в некоторых случаях (особенно на греческом Востоке) благочестивая ревность перехлестывала через край. Тогда появлялись драконы, мифические цари, псеглавцы, проповедующие младенцы и мученики, которых невозможно было сжечь или утопить, но которые погибали от обычного удара мечом. При этом большинство историй похожи друг на друга, потому что основная часть мученической агиографии - это литература уровня Донцовой и Марининой. Для более позднего времени, о котором мы лучше осведомлены, уже можно говорить о значении слухов и вообще устной передачи разного рода сведений (пример - феерические байки наподобие легенды о бородатой девственнице), а иногда и о явных фальсификациях благочестиво настроенных агиографов (как, например, в случае с легендами о Франциске Ксаверии, которые всю жизнь разгребал Шурхаммер).

В общем, было занятно увидеть, что объект моего интереса не только все еще жив, но и, судя по всему, практически бессмертен.

Есть старая история о том, как святого аббата Майоля взяли в плен.

Это произошло в ночь на 22 июля 972 года на территории современной Швейцарии. Майоль со свитой возвращался из Италии через альпийские перевалы. Внезапно на путешественников напали сарацины. Люди Майоля пустились бежать, но враги перехватили их, окружили и заковали в цепи. В одного из слуг сарацин метнул копье, но Майоль успел взмахнуть рукой и принять удар на себя (в память об этом на руке у него остался большой шрам). Пытаясь предотвратить резню, аббат сдался сарацинам, и его повели прочь с остальными пленниками. Когда они прибыли на место, Майоль стал спорить с сарацинами о религии. Те обозлились, надели на него кандалы и бросили в пещеру. Майоль решил, что его собираются убить, и приготовился к смерти. Ночью ему приснился папа Римский. Аббат принял это за добрый знак и решил, что ему не суждено умереть от вражеских рук. По приказу захватчиков он написал своим монахам и попросил выкупить его: "Моим господам и собратьям в Клюни - злосчастный пленник Майоль, закованный в цепи. Я окружен бурлящим потоком Велиала и попался в силки смерти. Если можно, пришлите выкуп за меня и за пленников, которых держат со мной". Клюнийцы собрали огромные деньги, чтобы получить назад своего аббата и его товарищей по несчастью. Майоль отправился в монастырь, а сарацины, довольные выгодной сделкой, вернулись в свою провансальскую крепость Фраксинет. Но клюнийские монахи не собирались оставлять их в покое. Скоро весь мир узнал о позорном происшествии: аббат Майоль побывал в руках врагов, а монахам пришлось отдать свои сокровища иноверцам. Знатные сеньоры больше не могли сидеть сложа руки. Оба графа Прованса, маркграф Турина, их вассалы и союзники отправились в поход. Оттеснив сарацинов к Фраксинету, они разбили врагов и осадили крепость. Сарацины отчаянно пытались вырваться из окружения. Им удалось укрепиться на горной вершине, но бежать оттуда было невозможно. Ночью сарацины попытались преодолеть скалы и спуститься с обрыва, однако большинство беглецов нашло свой конец на дне пропасти. Тех, кто не успел сбежать, наутро схватили провансальцы. Так они прогнали сарацинов из Прованса, а Майоль получил обратно книги, которые отобрали у него иноверцы. Впоследствии поход на Фраксинет прозвали войной святого Майоля. С того времени и до колонизации Алжира во Франции не было мусульман.

[Пространное житие Майоля BHL 5179: D. Iogna-Prat, Agni immaculati. Recherches sur les sources hagiographiques relatives à saint Maieul de Cluny (954-994), Paris 1988, 247-260]

Так называемое эпическое житие святого Гонората (XIII век) отличается ~~бессовестным враньем~~ вольной трактовкой исторических событий и содержит немало колоритных эпизодов. Среди прочего Гонорат по приказу апостола Иакова освобождает Карла Великого, который три года томился в плену у сарацинов, где над ним издевались "священники и понтифики Магомета", и так далее. Есть и такая история:

Монахи Леренского монастыря были немало огорчены тем, что святой Гонорат, основатель их обители, умер в городе Арле. Когда святой испустил дух, они утерли слезы, взяли не успевшее остыть тело и поспешили в свой монастырь. Местные жители почему-то не стали им мешать. Тогда на защиту мощей встали покойники. Когда монахи проходили мимо кладбища Елисейские поля, произошло неожиданное: "Все мертвецы, что были там похоронены, восстали во плоти и воскликнули: "Неправильно это, что вы отнимаете у нас любезного заступника!" Монахи, не помня себя от ужаса, стремительно убежали прочь. Тогда арльское духовенство и народ поняли Божью волю. Похоронив святого, они построили на этом месте церковь и назвали ее в честь Гонората" (Die Vita sancti Honorati, hrsg. B. Munke (Halle 1911), 90).

Я, наконец, освоил первый том неподъемного труда Шурхаммера о Франциске Ксаверии. В ознаменование этого события решил выписать тут несколько пассажей, которые мне почему-то показались интересными. Наверное, они могут дать представление о религиозной жизни то ли накануне Реформации, то ли в первые ее десятилетия. Герои эпизодов — первые иезуиты, их знакомые и просто персонажи, имевшие к ним какое-то отношение. И, кстати, это не агиография или благочестивая бурда: речь идет о вполне реальных людях, их мыслях и поведении.

Величайшая жертва

«Лайнес был невинным юношей и ненавидел пороки. Однажды во время проповеди он услышал слова Христа из шестнадцатой главы Матфея: «Если кто желает идти за мной, пусть он откажется от себя, возьмет свой крест и следует за мной». Спрашивая себя, о чем идет речь, Лайнес пришел к выводу, что под крестом, должно быть, имеется в виду женитьба. В то время он решил, что в его силах принести Богу столь великую жертву, но когда повзрослел, стал лучше понимать такие вещи и частенько посмеивался над своей несообразительностью» (Schurhammer, Francis Xavier, 1. 205).

Лучший прыгун

«Франциск отдался духовным упражнениям со всей щедростью своей пламенной, рыцарственной души. Четыре дня он полностью воздерживался от еды и питья. Раскаиваясь в том, что раньше был одним из лучших прыгунов на студенческих играх, он так крепко перевязал руки, ноги и бедра, что они распухли, и толстые веревки стали почти незаметными. Снять их было невозможно. Два дня Франциск мучился от чудовищной боли, и товарищи боялись, что ему придется отрезать по меньшей мере одну руку. Но Бог внял их усердным молитвам, и Франциск почти чудом выздоровел» (222–223).

Праведная кончина

«В середине марта из Падуи пришли дурные вести. Двоих товарищей, которым выпал жребий работать в этом городе, сразу по прибытии схватили по приказу генерального викария, заковали в цепи и бросили в тюрьму. Осесу это так понравилось, что он без перерыва смеялся всю ночь. Впрочем, наутро деятельный прелат понял, что ошибся, велел отпустить заключенных и разрешил им проповедовать в городе. С утра до вечера товарищи произносили проповеди и принимали исповедь, заставив многих задуматься о благочестии. Однажды Осес проповедовал на рыночной площади с таким пламенным рвением, что это казалось необычным даже для него. Окончив проповедь стихом «Будьте наготове и молитесь, ведь вы не знаете, в какой час придет Господь!», Осес тут же упал в приступе болезни и вскоре испустил дух в приюте для бедных, где он проводил ночи… Когда Осес умирал в Падуе, Иньиго находился в Монте-Кассино. Молясь за брата, трудившегося в дальних краях, Иньиго внезапно увидел его душу, поднимавшуюся на небо в сиянии, и это видение было столь отчетливым, что у него не возникло ни малейшего сомнения. Когда священник, служивший мессу, произнес слова «и всех святых» в молитве Confiteor, Иньиго увидел разверстые небеса и огромное множество святых во славе, один из которых сиял ярче, чем другие. Это был Осес, его ученик, первый покойник в Обществе Иисуса. Видение наполнило Иньиго столь большим утешением, что долгое время он не мог сдержать слез. [Рибаденейра поясняет, что Осес казался ярче других святых не потому, что получил бóльшую награду, а для того, чтобы Игнатий мог узнать его без труда.]» (388, 416–417).

( Read more... )

По мнению рецензента, монография должна быть признана оригинальным и важным исследованием, ценным вкладом в отечественную медиевистику.

Рецензия выполнена на средства гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых – докторов наук. Я неопытен и, возможно, излишне придирчив, но писать рецензию за счет гранта мне кажется странным.

Текст рецензии можно оценить по ссылке.

Ох уж эти доктора наук! Такие лапочки.

.

По прибытии в город Каликут 28 мая 1498 года Васко да Гама и его спутники получили возможность посетить святилище, которое они приняли за христианскую церковь.

Цитата:

Нас привели в большую церковь, где было вот что: Во-первых, здание церкви величиной с монастырь, целиком построенное из тесаного камня и покрытое плитками. У главного входа стоит бронзовый столб (padram d’arame) высотой с мачту, и на верхушке этого столба — птица наподобие петуха; и другой столб, высотой в человеческий рост и очень толстый. Посреди церкви находится башенка, целиком сооруженная из камня, у которой есть двери, сделанные из бронзы, по ширине достаточные для одного человека; к этим дверям поднимаются по каменной лестнице. Внутри было небольшое изображение, как нам сказали, Богоматери. Против главного входа в церковь вдоль стены было семь небольших колоколов. Здесь большой начальник (o capitam mor) совершил молитву, и мы вместе с ним. Мы не стали входить в ту капеллу, потому как по обычаю туда никто не заходит, кроме тех людей, которые служат в церквах и которых они называют куафами (Quafees/Quafes). Эти куафы носят шнур, повязанный поверх плеча — левого плеча — и под правой рукой, как диаконы (os creligos d’avangelhos) носят столу. Они окропили нас святой водой и дали нам белую грязь, которой христиане в той земле мажут лоб, грудь, вокруг шеи и верхнюю часть рук. Такой же обряд они провели над начальником и дали ему эту грязь, чтобы он намазал себя. Начальник взял ее и отдал на сохранение, дав понять, что намажется ею потом. На стенах церкви были изображены многие другие святые в коронах. Они были нарисованы в необычной манере (em diversa maneira): зубы у них были такие длинные, что высовывались изо рта на дюйм, и у каждого святого было по четыре и по пять рук…

Álvaro Velho. Roteiro da Primeira Viagem de Vasco da Gama à Índia. Leitura crítica, notas e estudo introdutόrio por José Marques (Porto 1999) 76–77.

Дамиан Гоиш в «Хронике короля дона Мануэла» привел еще одну пикантную деталь. Когда служители, восклицая «Мария! Мария!», вошли в святилище, аборигены простерлись ниц, а португальцы из уважения к образу Девы Марии преклонили колена (Chronica do Felicissimo Rei Dom Emanuel i f. 35v-36).

.

Ну вот, пропустил очередное удивительное событие. Оказывается, еще в апреле месяце в Херсонесе нашли отпечаток стопы Андрея Первозванного: вот и вот. Более того, собравшиеся эксперты нашли неподалеку и второй след апостола. Увы, простому человеку его не увидеть: "Мы, к сожалению, не смогли ее видеть. Но три профессора-анатома дали четкое анатомическое заключение, что в камне действительно – отпечаток человеческой ноги".

Вот люди делом занимаются, а я опять все проспал.

Опа. В Бретани, кажется, новая мания - переть мощи святых. Не так давно была история с мощами св. Маглория, которые из одной церкви украли, из другой хотели, но не получилось. Теперь испарилась рука св. Мелания. Воры выставили стекло в ризнице, вскрыли реликварий и утащили ручную кость Мелания.

Самое примечательное, что в последний раз эту кость видели на месте в апреле сего года, а кражу заметили только 14 ноября. У этих достойных иереев могли всю ризницу утащить, они бы и внимания не обратили.

Увидел здесь: http://www.ouest-france.fr/actu/actuDet_-La-relique-de-Saint-Melaine-a-ete-volee-_8619-749747_actu.Htm

Сам реликварий тут (http://www4.culture.fr/patrimoines/patrimoine_architectural_et_mobilier/sribzh/main.xsp?execute=show_document&id=PALISSYIM35021367&full_screen_id=ILLUSTRA1010).

Печально, что это, кажется, был последний кусочек мощей Мелания. С остальными разобрались то ли гугентоы, то ли революционеры.

упд. оказывается, еще в 97-м году из кемперского собора украли руку св. Корентина. видимо, что-то затяжное.