Des hommes et des dieux
May. 1st, 2015 01:18 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
smirennyj_otrokЯ, наконец, освоил первый том неподъемного труда Шурхаммера о Франциске Ксаверии. В ознаменование этого события решил выписать тут несколько пассажей, которые мне почему-то показались интересными. Наверное, они могут дать представление о религиозной жизни то ли накануне Реформации, то ли в первые ее десятилетия. Герои эпизодов — первые иезуиты, их знакомые и просто персонажи, имевшие к ним какое-то отношение. И, кстати, это не агиография или благочестивая бурда: речь идет о вполне реальных людях, их мыслях и поведении.
«Лайнес был невинным юношей и ненавидел пороки. Однажды во время проповеди он услышал слова Христа из шестнадцатой главы Матфея: «Если кто желает идти за мной, пусть он откажется от себя, возьмет свой крест и следует за мной». Спрашивая себя, о чем идет речь, Лайнес пришел к выводу, что под крестом, должно быть, имеется в виду женитьба. В то время он решил, что в его силах принести Богу столь великую жертву, но когда повзрослел, стал лучше понимать такие вещи и частенько посмеивался над своей несообразительностью» (Schurhammer, Francis Xavier, 1. 205).
«Франциск отдался духовным упражнениям со всей щедростью своей пламенной, рыцарственной души. Четыре дня он полностью воздерживался от еды и питья. Раскаиваясь в том, что раньше был одним из лучших прыгунов на студенческих играх, он так крепко перевязал руки, ноги и бедра, что они распухли, и толстые веревки стали почти незаметными. Снять их было невозможно. Два дня Франциск мучился от чудовищной боли, и товарищи боялись, что ему придется отрезать по меньшей мере одну руку. Но Бог внял их усердным молитвам, и Франциск почти чудом выздоровел» (222–223).
«В середине марта из Падуи пришли дурные вести. Двоих товарищей, которым выпал жребий работать в этом городе, сразу по прибытии схватили по приказу генерального викария, заковали в цепи и бросили в тюрьму. Осесу это так понравилось, что он без перерыва смеялся всю ночь. Впрочем, наутро деятельный прелат понял, что ошибся, велел отпустить заключенных и разрешил им проповедовать в городе. С утра до вечера товарищи произносили проповеди и принимали исповедь, заставив многих задуматься о благочестии. Однажды Осес проповедовал на рыночной площади с таким пламенным рвением, что это казалось необычным даже для него. Окончив проповедь стихом «Будьте наготове и молитесь, ведь вы не знаете, в какой час придет Господь!», Осес тут же упал в приступе болезни и вскоре испустил дух в приюте для бедных, где он проводил ночи… Когда Осес умирал в Падуе, Иньиго находился в Монте-Кассино. Молясь за брата, трудившегося в дальних краях, Иньиго внезапно увидел его душу, поднимавшуюся на небо в сиянии, и это видение было столь отчетливым, что у него не возникло ни малейшего сомнения. Когда священник, служивший мессу, произнес слова «и всех святых» в молитве Confiteor, Иньиго увидел разверстые небеса и огромное множество святых во славе, один из которых сиял ярче, чем другие. Это был Осес, его ученик, первый покойник в Обществе Иисуса. Видение наполнило Иньиго столь большим утешением, что долгое время он не мог сдержать слез. [Рибаденейра поясняет, что Осес казался ярче других святых не потому, что получил бóльшую награду, а для того, чтобы Игнатий мог узнать его без труда.]» (388, 416–417).
Ересь
«В 1506 году в Лиссабоне свирепствовала чума. Длительная засуха угрожала вызвать неурожай и голод. Был издан указ о совершении публичных молебствий, и в апреле молитвенная процессия направилась от церкви св. Стефана к церкви доминиканцев, где в капелле Св. Причастия находилось почитаемое распятие. Некоторым показалось, что от распятия исходит чудесный свет. К церкви стали стекаться толпы, жаждавшие увидеть чудо. На следующее воскресенье, 19 апреля, когда храм был полон молящихся, какой-то «новый христианин» вслух выразил сомнения в сверхъестественном характере этого сияния. Толпа сразу же пришла в неистовство. Несчастного за волосы вытащили из церкви на площадь Росиу, где его убили вместе с братом, попытавшимся выручить его, и сожгли их тела.
Проповедник-доминиканец еще больше распалил толпу проповедью о нечестии «новых христиан». Двое его собратьев, испанец и португалец, взяли распятие и пошли по городским улицам, выкрикивая: «Ересь! Ересь!» За ними следовала толпа из пятисот человек, в основном из низших сословий, а также немецких, голландских и французских моряков с кораблей, стоявших в городском порту. Началась дикая резня. Жертвами толпы разъяренных фанатиков стали почти пятьсот «новых христиан», их тела сжигали на площадях Рибейра и Росиу» (624).
Кошмар Ксаверия
«В те дни Родригиш был тяжело болен. Его горячечному воображению представлялись шаги призрака в соседней комнате, звук которых он слышал вполне отчетливо. Иногда ему казалось, что кто-то приподнимает ковер, закрывавший дверной проем, просовывает голову в его комнату и оглядывается. На самом деле Родригиш ничего не видел, но ему казалось, что это происходит на самом деле. Магистр Франциск по приказу Иньиго заботился о собрате. Однажды ночью он заснул на матрасе, расстеленном на полу у кровати больного священника, чтобы в полночь дать ему лекарство. Но Родригиш не мог уснуть. Вместо этого, глядя на собрата, он стал размышлять о его святой жизни. Внезапно он увидел, что Ксаверий вскочил и, словно сумасшедший, стал яростно молотить кулаками по воздуху. Изо рта и из носа у него потекла кровь, он начал выкрикивать что-то непонятное и внезапно пришел в себя. «Что это было?» — спросил Родригиш. «Ничего», ответил Франциск. «Но», возразил тот, «у тебя же кровь текла, а ты говоришь, ничего?» На расспросы товарищей Ксаверий тоже отвечал уклончиво, и они решили, что «дьявол схватил его за шею и пытался задушить»...
...Теперь, в прощальную минуту, Родригиш снова спросил, что это значило. Ксаверий, взяв с него обещание никому не рассказывать об этом при его жизни, поведал следующее: «Тебе известно, брат магистр Симон, что Бог даровал мне великую благодать сохранить девственность. Той ночью мне приснилось, что мы были в пути, и молодая женщина вошла в трактир и попыталась прикоснуться к моей груди. Чтобы избавиться от нее, я оттолкнул ее обеими руками с такой силой, что, видимо, порвал сосуды, поэтому у меня потекла кровь, и я проснулся». На прощание Ксаверий доверил ему еще один секрет: «Наверно, ты помнишь, как в ту ночь в римском приюте я разбудил тебя криком «Еще, еще, еще!» Ты часто спрашивал, что это значило, и я всегда отвечал — ничего. Но теперь знай, что это было такое. Тогда я увидел — то ли во сне, то ли наяву, только Бог знает — величайшие трудности, тяготы и страдания от голода, жажды, холода, странствий, кораблекрушений, предательств, клеветы и всяческих опасностей, которые были мне предложены, чтобы любить Господа и служить Ему. И тогда мне было недостаточно этой благодати, которую Он, Господь, даровал мне, и я просил еще и еще, и эти слова ты слышал. Надеюсь, что Бог в своей благости на самом деле дарует мне в пути то, что тогда предлагал, и еще желание, которое я тогда испытывал». Это были последние его слова. Когда он закончил, Родригиш спустился в шлюпку и отплыл к берегу. Поднялся попутный ветер. С адмиральского корабля прозвучал пушечный выстрел — сигнал к отправлению. Паруса с огромными крестами наполнились ветром, и пять кораблей медленно начали двигаться вниз по течению реки и дальше, в открытое море, пока толпа на берегу, монастырь и белая башня Белена не скрылись из виду» (434–435, 727–728).
[Герои этого отрывка — Антонио Ариас и Мигель Ландивар, бывшие последователи Лойолы, которые не выдержали «следования за Христом», как его понимал Игнатий. Здесь пересказывается письмо, которое Ландивар написал Лойоле после своего двойного «отступничества».]
«Некоторое время спустя на площади святого Марка Ландивар встретил женщину из Генуи. Она пустилась в расспросы о «ее святом», как она называла Ариаса, жившего раньше у нее дома. Когда Ландивар спросил, почему она так его называла, женщина ответила, что Ариас жестоко обманул ее доверие. У нее в спальне в шкатулке хранилась книга, которую покойный муж завещал ей беречь как зеницу ока, потому что в этой книге содержалась великая тайна. [Видимо, это была книга по алхимии или магии.] Магистр Ариас украл книгу и скрылся, не сказав ей ни слова. Ландивар обещал женщине, что постарается любым способом вернуть ей книгу. Он попросил ее сказать, словно на исповеди, что она думает о магистре Ариасе. Тогда она под строжайшим секретом поведала ему следующее, заклиная ради страданий Христа никому об этом не говорить. В комнату к Ариасу часто заходил пригожий мальчик, и тогда магистр запирал дверь и грешил с мальчиком, как она ясно видела в замочную скважину. Это повторялось так часто, что женщина стала бояться, как бы дом не обрушился на ее голову и не похоронил всех под обломками» (364–365).
«На следующий день дон Педру написал королю из Рима письмо, вложив в него медальон с портретом папы. Из складок богослужебной мантии виднелась голова Святого Отца — внимательный, настороженный взгляд, густая борода, орлиный нос и энергичное выражение лица. Дон Педру писал: “Портрет похож совершенно, и я посылаю его, чтобы Вы могли представить себе характер этого государя, с которым Вы имеете дело, и какое он внушает к себе доверие. Тогда Вы поймете великое множество причин, по которым я желаю получить от Вашего Высочества другое назначение, и неважно, насколько трудным оно окажется. Я прошу лишь освободить меня от работы здесь, которую мне невозможно выполнять без страданий для души и тела”» (542).
Чего хочет Бог I
«Как-то раз в университете он услышал слова проповедника: «На стол короля попадают только мертвые птицы, ощипанные и изжаренные. Поэтому кто хочет угодить Богу, должен умерщвлять себя». Эти слова произвели большое впечатление на юного студента. Он стал носить власяницу, бичевать себя и поститься. Иногда он по целым дням ничего не ел. Несмотря на все свои покаянные упражнения, он продолжал испытывать нечистые искушения и почти что пришел в отчаяние. Однажды он со слезами жаловался Богу на свои злоключения, и ему показалось, что он видит перед собой ангела. Ангел обратился к нему со словами: “Будь уверен, ты спасешься!”» (664).
[Дело происходит в следственной тюрьме лиссабонского трибунала инквизиции.]
«Мигел де Соза дал показания против четырех своих товарищей по несчастью и потом отказался их подтвердить. Однако 6 сентября он заявил нотарию инквизиции, что слышал от многих проповедников такую мысль: Господь продляет жизнь грешников, чтобы дать им время вернуться к Нему. Если человек обладает чистым сердцем и сожалеет о своих грехах, и даже если он искренне раскается хотя бы за мгновение до смерти и попросит Бога отпустить его грехи, тогда Бог с готовностью примет его в объятия и простит его. Он, Мигел де Соза, размышлял над этими словами и пришел к выводу, что совершит дело, угодное Господу Богу, если откажется от своих прежних показаний против четырех человек: Диогу ди Монтенегру, Жуана Гомиша, Луиша Диаша из Сетубала и магистра Габриэла, чтобы с них сняли все обвинения. Он отказался от своих показаний, потому что тогда ему казалось, что если они не получат свободу, то будут преданы смерти и не получат возможности вернуться к Богу. Таким образом, он не подтвердил свои показания против них. Но теперь он осознает, что согрешил перед нашим Господом Иисусом Христом, и в великой скорби и раскаянии просит прощения. Теперь он готов подтвердить то, что сказал два с половиной года назад о Луише Диаше и прочих троих, и утверждает это во имя истины» (645).
«С приближением кончины боль заставила страдающего принца приподняться на кровати. Стоявшие рядом просили его не делать этого; и когда брат Мигел спросил его: «Разве вы не исполните эту просьбу из любви к Богу?», он ответил: «Из любви к Богу я не только это исполню, но с радостью умру еще много раз». Вечером, накануне дня своей смерти, спокойно лежа в постели, он неожиданно обратился к духовнику с радостным выражением лица: «Отец, где и когда я смогу отплатить вам за всю вашу любовь ко мне? Поручаю вам госпожу инфанту, детей и весь мой дом». Вскоре после этого он сказал: «Хорошо, вперед! Пошли!» Когда брат Мигел спросил, куда ему угодно направить свои стопы, он ответил: «Куда? На небо, увидеть Бога». Незадолго до кончины он посмотрел прямо перед собой и со счастливой улыбкой дважды повторил: «Госпожа моя, привет вам!» Духовник спросил, с кем он говорит, и получил ответ: «С Божьей Матерью». Когда же монах спросил, обрадовался ли он встрече с ней, он ответил, что никогда в жизни не испытывал столь великой радости и утешения.
Когда настал час его смерти, дон Дуарте прижал к себе распятие, и ему в руку вложили свечу. Когда Резенди предложил ему помолиться св. Стефану, он отчетливо произнес: «Господь Иисус, прими мой дух!» Тогда брат Мигел запел «Отче наш», и принц громко повторял за ним молитву, а в конце все сказали «Аминь». И тогда инфант тихо отошел ко Господу, и лежал с миром, а душа его вступила в жизнь вечную. Под его подушкой нашли тетрадку, в которую он записывал грехи для исповеди. На первой странице его почерком было написано: “О человек, как ты осмеливаешься жить в вечном огне?”» (661–662).
Величайшая жертва
«Лайнес был невинным юношей и ненавидел пороки. Однажды во время проповеди он услышал слова Христа из шестнадцатой главы Матфея: «Если кто желает идти за мной, пусть он откажется от себя, возьмет свой крест и следует за мной». Спрашивая себя, о чем идет речь, Лайнес пришел к выводу, что под крестом, должно быть, имеется в виду женитьба. В то время он решил, что в его силах принести Богу столь великую жертву, но когда повзрослел, стал лучше понимать такие вещи и частенько посмеивался над своей несообразительностью» (Schurhammer, Francis Xavier, 1. 205).
Лучший прыгун
«Франциск отдался духовным упражнениям со всей щедростью своей пламенной, рыцарственной души. Четыре дня он полностью воздерживался от еды и питья. Раскаиваясь в том, что раньше был одним из лучших прыгунов на студенческих играх, он так крепко перевязал руки, ноги и бедра, что они распухли, и толстые веревки стали почти незаметными. Снять их было невозможно. Два дня Франциск мучился от чудовищной боли, и товарищи боялись, что ему придется отрезать по меньшей мере одну руку. Но Бог внял их усердным молитвам, и Франциск почти чудом выздоровел» (222–223).
Праведная кончина
«В середине марта из Падуи пришли дурные вести. Двоих товарищей, которым выпал жребий работать в этом городе, сразу по прибытии схватили по приказу генерального викария, заковали в цепи и бросили в тюрьму. Осесу это так понравилось, что он без перерыва смеялся всю ночь. Впрочем, наутро деятельный прелат понял, что ошибся, велел отпустить заключенных и разрешил им проповедовать в городе. С утра до вечера товарищи произносили проповеди и принимали исповедь, заставив многих задуматься о благочестии. Однажды Осес проповедовал на рыночной площади с таким пламенным рвением, что это казалось необычным даже для него. Окончив проповедь стихом «Будьте наготове и молитесь, ведь вы не знаете, в какой час придет Господь!», Осес тут же упал в приступе болезни и вскоре испустил дух в приюте для бедных, где он проводил ночи… Когда Осес умирал в Падуе, Иньиго находился в Монте-Кассино. Молясь за брата, трудившегося в дальних краях, Иньиго внезапно увидел его душу, поднимавшуюся на небо в сиянии, и это видение было столь отчетливым, что у него не возникло ни малейшего сомнения. Когда священник, служивший мессу, произнес слова «и всех святых» в молитве Confiteor, Иньиго увидел разверстые небеса и огромное множество святых во славе, один из которых сиял ярче, чем другие. Это был Осес, его ученик, первый покойник в Обществе Иисуса. Видение наполнило Иньиго столь большим утешением, что долгое время он не мог сдержать слез. [Рибаденейра поясняет, что Осес казался ярче других святых не потому, что получил бóльшую награду, а для того, чтобы Игнатий мог узнать его без труда.]» (388, 416–417).
Ересь
«В 1506 году в Лиссабоне свирепствовала чума. Длительная засуха угрожала вызвать неурожай и голод. Был издан указ о совершении публичных молебствий, и в апреле молитвенная процессия направилась от церкви св. Стефана к церкви доминиканцев, где в капелле Св. Причастия находилось почитаемое распятие. Некоторым показалось, что от распятия исходит чудесный свет. К церкви стали стекаться толпы, жаждавшие увидеть чудо. На следующее воскресенье, 19 апреля, когда храм был полон молящихся, какой-то «новый христианин» вслух выразил сомнения в сверхъестественном характере этого сияния. Толпа сразу же пришла в неистовство. Несчастного за волосы вытащили из церкви на площадь Росиу, где его убили вместе с братом, попытавшимся выручить его, и сожгли их тела.
Проповедник-доминиканец еще больше распалил толпу проповедью о нечестии «новых христиан». Двое его собратьев, испанец и португалец, взяли распятие и пошли по городским улицам, выкрикивая: «Ересь! Ересь!» За ними следовала толпа из пятисот человек, в основном из низших сословий, а также немецких, голландских и французских моряков с кораблей, стоявших в городском порту. Началась дикая резня. Жертвами толпы разъяренных фанатиков стали почти пятьсот «новых христиан», их тела сжигали на площадях Рибейра и Росиу» (624).
Кошмар Ксаверия
«В те дни Родригиш был тяжело болен. Его горячечному воображению представлялись шаги призрака в соседней комнате, звук которых он слышал вполне отчетливо. Иногда ему казалось, что кто-то приподнимает ковер, закрывавший дверной проем, просовывает голову в его комнату и оглядывается. На самом деле Родригиш ничего не видел, но ему казалось, что это происходит на самом деле. Магистр Франциск по приказу Иньиго заботился о собрате. Однажды ночью он заснул на матрасе, расстеленном на полу у кровати больного священника, чтобы в полночь дать ему лекарство. Но Родригиш не мог уснуть. Вместо этого, глядя на собрата, он стал размышлять о его святой жизни. Внезапно он увидел, что Ксаверий вскочил и, словно сумасшедший, стал яростно молотить кулаками по воздуху. Изо рта и из носа у него потекла кровь, он начал выкрикивать что-то непонятное и внезапно пришел в себя. «Что это было?» — спросил Родригиш. «Ничего», ответил Франциск. «Но», возразил тот, «у тебя же кровь текла, а ты говоришь, ничего?» На расспросы товарищей Ксаверий тоже отвечал уклончиво, и они решили, что «дьявол схватил его за шею и пытался задушить»...
...Теперь, в прощальную минуту, Родригиш снова спросил, что это значило. Ксаверий, взяв с него обещание никому не рассказывать об этом при его жизни, поведал следующее: «Тебе известно, брат магистр Симон, что Бог даровал мне великую благодать сохранить девственность. Той ночью мне приснилось, что мы были в пути, и молодая женщина вошла в трактир и попыталась прикоснуться к моей груди. Чтобы избавиться от нее, я оттолкнул ее обеими руками с такой силой, что, видимо, порвал сосуды, поэтому у меня потекла кровь, и я проснулся». На прощание Ксаверий доверил ему еще один секрет: «Наверно, ты помнишь, как в ту ночь в римском приюте я разбудил тебя криком «Еще, еще, еще!» Ты часто спрашивал, что это значило, и я всегда отвечал — ничего. Но теперь знай, что это было такое. Тогда я увидел — то ли во сне, то ли наяву, только Бог знает — величайшие трудности, тяготы и страдания от голода, жажды, холода, странствий, кораблекрушений, предательств, клеветы и всяческих опасностей, которые были мне предложены, чтобы любить Господа и служить Ему. И тогда мне было недостаточно этой благодати, которую Он, Господь, даровал мне, и я просил еще и еще, и эти слова ты слышал. Надеюсь, что Бог в своей благости на самом деле дарует мне в пути то, что тогда предлагал, и еще желание, которое я тогда испытывал». Это были последние его слова. Когда он закончил, Родригиш спустился в шлюпку и отплыл к берегу. Поднялся попутный ветер. С адмиральского корабля прозвучал пушечный выстрел — сигнал к отправлению. Паруса с огромными крестами наполнились ветром, и пять кораблей медленно начали двигаться вниз по течению реки и дальше, в открытое море, пока толпа на берегу, монастырь и белая башня Белена не скрылись из виду» (434–435, 727–728).
Отверженные
[Герои этого отрывка — Антонио Ариас и Мигель Ландивар, бывшие последователи Лойолы, которые не выдержали «следования за Христом», как его понимал Игнатий. Здесь пересказывается письмо, которое Ландивар написал Лойоле после своего двойного «отступничества».]
«Некоторое время спустя на площади святого Марка Ландивар встретил женщину из Генуи. Она пустилась в расспросы о «ее святом», как она называла Ариаса, жившего раньше у нее дома. Когда Ландивар спросил, почему она так его называла, женщина ответила, что Ариас жестоко обманул ее доверие. У нее в спальне в шкатулке хранилась книга, которую покойный муж завещал ей беречь как зеницу ока, потому что в этой книге содержалась великая тайна. [Видимо, это была книга по алхимии или магии.] Магистр Ариас украл книгу и скрылся, не сказав ей ни слова. Ландивар обещал женщине, что постарается любым способом вернуть ей книгу. Он попросил ее сказать, словно на исповеди, что она думает о магистре Ариасе. Тогда она под строжайшим секретом поведала ему следующее, заклиная ради страданий Христа никому об этом не говорить. В комнату к Ариасу часто заходил пригожий мальчик, и тогда магистр запирал дверь и грешил с мальчиком, как она ясно видела в замочную скважину. Это повторялось так часто, что женщина стала бояться, как бы дом не обрушился на ее голову и не похоронил всех под обломками» (364–365).
Верховный понтифик
«На следующий день дон Педру написал королю из Рима письмо, вложив в него медальон с портретом папы. Из складок богослужебной мантии виднелась голова Святого Отца — внимательный, настороженный взгляд, густая борода, орлиный нос и энергичное выражение лица. Дон Педру писал: “Портрет похож совершенно, и я посылаю его, чтобы Вы могли представить себе характер этого государя, с которым Вы имеете дело, и какое он внушает к себе доверие. Тогда Вы поймете великое множество причин, по которым я желаю получить от Вашего Высочества другое назначение, и неважно, насколько трудным оно окажется. Я прошу лишь освободить меня от работы здесь, которую мне невозможно выполнять без страданий для души и тела”» (542).
Чего хочет Бог I
«Как-то раз в университете он услышал слова проповедника: «На стол короля попадают только мертвые птицы, ощипанные и изжаренные. Поэтому кто хочет угодить Богу, должен умерщвлять себя». Эти слова произвели большое впечатление на юного студента. Он стал носить власяницу, бичевать себя и поститься. Иногда он по целым дням ничего не ел. Несмотря на все свои покаянные упражнения, он продолжал испытывать нечистые искушения и почти что пришел в отчаяние. Однажды он со слезами жаловался Богу на свои злоключения, и ему показалось, что он видит перед собой ангела. Ангел обратился к нему со словами: “Будь уверен, ты спасешься!”» (664).
Чего хочет Бог II
[Дело происходит в следственной тюрьме лиссабонского трибунала инквизиции.]
«Мигел де Соза дал показания против четырех своих товарищей по несчастью и потом отказался их подтвердить. Однако 6 сентября он заявил нотарию инквизиции, что слышал от многих проповедников такую мысль: Господь продляет жизнь грешников, чтобы дать им время вернуться к Нему. Если человек обладает чистым сердцем и сожалеет о своих грехах, и даже если он искренне раскается хотя бы за мгновение до смерти и попросит Бога отпустить его грехи, тогда Бог с готовностью примет его в объятия и простит его. Он, Мигел де Соза, размышлял над этими словами и пришел к выводу, что совершит дело, угодное Господу Богу, если откажется от своих прежних показаний против четырех человек: Диогу ди Монтенегру, Жуана Гомиша, Луиша Диаша из Сетубала и магистра Габриэла, чтобы с них сняли все обвинения. Он отказался от своих показаний, потому что тогда ему казалось, что если они не получат свободу, то будут преданы смерти и не получат возможности вернуться к Богу. Таким образом, он не подтвердил свои показания против них. Но теперь он осознает, что согрешил перед нашим Господом Иисусом Христом, и в великой скорби и раскаянии просит прощения. Теперь он готов подтвердить то, что сказал два с половиной года назад о Луише Диаше и прочих троих, и утверждает это во имя истины» (645).
Благочестивая смерть инфанта дона Дуарте
«С приближением кончины боль заставила страдающего принца приподняться на кровати. Стоявшие рядом просили его не делать этого; и когда брат Мигел спросил его: «Разве вы не исполните эту просьбу из любви к Богу?», он ответил: «Из любви к Богу я не только это исполню, но с радостью умру еще много раз». Вечером, накануне дня своей смерти, спокойно лежа в постели, он неожиданно обратился к духовнику с радостным выражением лица: «Отец, где и когда я смогу отплатить вам за всю вашу любовь ко мне? Поручаю вам госпожу инфанту, детей и весь мой дом». Вскоре после этого он сказал: «Хорошо, вперед! Пошли!» Когда брат Мигел спросил, куда ему угодно направить свои стопы, он ответил: «Куда? На небо, увидеть Бога». Незадолго до кончины он посмотрел прямо перед собой и со счастливой улыбкой дважды повторил: «Госпожа моя, привет вам!» Духовник спросил, с кем он говорит, и получил ответ: «С Божьей Матерью». Когда же монах спросил, обрадовался ли он встрече с ней, он ответил, что никогда в жизни не испытывал столь великой радости и утешения.
Когда настал час его смерти, дон Дуарте прижал к себе распятие, и ему в руку вложили свечу. Когда Резенди предложил ему помолиться св. Стефану, он отчетливо произнес: «Господь Иисус, прими мой дух!» Тогда брат Мигел запел «Отче наш», и принц громко повторял за ним молитву, а в конце все сказали «Аминь». И тогда инфант тихо отошел ко Господу, и лежал с миром, а душа его вступила в жизнь вечную. Под его подушкой нашли тетрадку, в которую он записывал грехи для исповеди. На первой странице его почерком было написано: “О человек, как ты осмеливаешься жить в вечном огне?”» (661–662).
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 2015-05-03 03:49 pm (UTC)no subject
Date: 2015-12-07 09:57 am (UTC)